символизм

        СИМВОЛИЗМ — направление, сложившееся в западноевропейской культуре 60-х — начале 70-х гг. 19 в., впервые в литературе, а затем в др. видах искусства, и включающее в себя философию, религию, мифологию, тем самым претендуя на культурную универсальность. Прием, позволяющий интерпретировать смысл явлений с позиций их связи с трансцендентным. С. воплощает идею эстетического прорыва к высокому, непреходящему содержанию действительности, преодоления ограниченности рационализма и повседневности. С. изучает символ как форму образно-художественного познания и может рассматриваться как особое течение в эпистемологии.

        Философско-эстетические основы С. стали складываться почти одновременно в различных западноевропейских культурах. Во Франции они развивались С. Малларме, А. Рембо, П. Верденом, П. Валери; в Бельгии — Э. Верхарном, М. Метерлинком; в Германии — Г. Гауптманом; в Австрии — Р. Рильке; в Англии — О. Уайльдом; в Норвегии — поздним Г. Ибсеном, К. Гамсуном.

        Центральным компонентом символического мировоззрения является символ — особый знак, имеющий внутреннее значение, скрытый сокровенный смысл, олицетворяющий органическое единство изображающего и изображаемого. Символ соединяет в себе свойства абстрактного понятия и художественного образа, являясь зримым выражением идеи или мысли. Символ принципиально полисемантичен, связан с наиболее глубокими уровнями психики, с областью коллективного бессознательного. С позиций неклассической модели познания, символ можно рассматривать как альтернативный (образный) способ передачи информации, противостоящий традиционному понятийному способу.

        Выделяются следующие направления в С: 1) объективный С. (неоплатоническо-христианский), где символ выступает как отражение первоидеи и символическое искусство рассматривается как откровение, постижение идеального мира; 2) субъективный, солипсистский С, где символ выступает как художественная форма, фиксирующая субъективные представления и переживания субъекта; 3) для Э. Кассирера в его «Философии символических форм» символ выступает модификацией кантовской априорной формы, осуществляющей формальный синтез чувственного многообразия; он является формообразующим принципом человеческой культуры.

        Символическое мышление является наиболее древним и присутствует во всех мифологиях и религиях, архаичных формах искусства. В основе С. лежит принцип соответствий между далекими предметами, духовными и материальными. Этот принцип был детально разработан в средневековой схоластике. Идея символа была крайне важна для нем. романтизма, где основой С. считалось обнаружение незримой, мистической связи вещей, «вечных тайн откровения», раскрывающейся избранным натурам. Становление С. связано с идеями И.В. Гёте, А. Шопенгауэра, Э. Гартмана, Ф. Шеллинга.

        С. возродил на новой почве искания предшествующих культурных эпох. Обращаясь к символу как предельно-универсальному субстрату познания, С. получал возможность интерпретировать любое культурное явление. С. сознательно отвлекался от конкретного историзма и современности, апеллируя к вечности, вневременным критериям, перекодируя сюжеты мировой культуры в образы универсального порядка. Общим в С. является отрицание обыденности и всемирный масштаб осмысления действительности, эстетизм и философичность, обобщенность и абстрактность образов, их многозначность и неопределённость. Наличие национальных вариантов С. не изменяет общего смысла концепции.

        Рус. С. возник на рубеже 80—90-х гг. 19 в. и просуществовал до середины 20-х гг. 20 в. как ведущее идейно-художественное и религиозно-философское течение рус. «серебряного века». Первые представители рус. С: Н. Минский, Д. Мережковский, 3. Гиппиус. Вторая волна представлена именами В. Брюсова, К. Бальмонта, Ф. Сологуба. Третья волна — «младосимволисты» — И. Анненский, Вяч. Иванов, А. Блок, А. Белый, Ю. Балтрушайтис и др. Рус. С. претендовал на выполнение универсальных, мировоззренческих функций в обществе и провозглашал идею синтеза искусств. В символах виделся некий универсальный субстрат, носитель вечной гармонии бытия. Рус. символистам их творчество представлялось жизнетворчеством, искусством преображения действительности. Рус. С. испытал сильнейшее влияние философии Вл. Соловьёва, особенно его идеи о Софии — Премудрости Божией, — выступающей в качестве творческого посредника между Богом и людьми, являющейся главной вдохновительницей искусства. София рассматривалась как главный источник поэтических сюжетов и образов.

        Универсальным аналогом всех творческих процессов для рус. С. было явление теургии — творческой реализации человеком божественного начала, деятельного уподобления себя Богу-творцу. Целью рус. С. было не познание, но преобразование мира в соответствии с предельными идеалами божественной Истины, Добра и Красоты. В результате, представление об искусстве в рус. С. расширяется до масштабов человеческой деятельности вообще. В то же время мировоззрение рус. С. отмечено дисгармоничностью, обострённым трагизмом. Рус. С. были присущи апокалиптичность и эсхатологизм. Будущее рисуется не светлым, а страшным, предстоит нашествие «грядущих гуннов».

        Символическое содержание мира представлялось рус. символистам более реальным, нежели его конкретное проявление в социальной действительности. Отсюда характерный девиз рус. С: «От реальности — к еще более глубокой реальности, a realibus ad realiora» (Вяч. Иванов).

        Эпистемологическое значение С. может быть объяснено тем, что символ укоренен в глубинах психики, в области коллективного бессознательного, где, в свою очередь, согласно позднему К. Г. Юнгу, совпадает с глубинами физического мира, представляя собой единую реальность, в которой неразделимы физическое и психическое (Unus Mundus). Доказательством причастности символического глубинам физической реальности могут служить утверждения В. Гейзенберга о том, что в современной науке существует потребность дополнения понятийно-образного символическим. Как пишет В. Гейзенберг, язык образов и уподоблений, вероятно, единственный способ приблизиться к единому. Язык поэтов должен быть здесь важнее языка науки. Данное обстоятельство отмечает и Н. Бор, говоря о том, что, когда приближаешься к миру атомов, язык может быть только поэтическим. Поэт никогда не бывает так близок к описываемым фактам, как в творении образов и воображаемых схем. Квантовая теория, согласно Н. Бору, предоставляет нам убедительную иллюстрацию того, что мы только тогда можем полно понимать глубинные связи, когда говорим языком образов и иносказаний.

        И.В. Полозова

        Лит.: Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994; Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 199 5; Кассйрер Э. Философия символических форм. М., СПб., 2002.